В доме 47 по Большой Морской родился В. В. Набоков. Было это в апреле 1899-ом году, и вряд ли кто предполагал, что этот мальчик, появившийся на свет ранней весной под звуки апрельской оттепели, прославит русскую литературу 20-ого века, вписав своё имя в мировой табель о рангах золотыми буквами. Что горячие споры о его творчестве будут не стихать и спустя столетие, что несколько раз его произведения будут забыты, и столько же раз возникнут из небытия, воплотившись в коллекционных изданиях с золотыми обрезами и самиздатовских «тетрадках». С того времени внешний облик дома практически не изменился, как и его номер – случай для Петербурга практически уникальный, даже если речь идёт об исторической части города. Теперь вернулось и название улицы, которая достаточно долгое время носила имя другого литературного соотечественника, и называлась улицей Герцена. В своем автобиографическом романе «Другие берега», который был написан почти полвека спустя расставания с домом, Владимир Набоков точно и с особой любовью описал дом, детали и образ жизни его обитателей, а именно своей семьи. Названный самим писателем «единственным домом в этом мире», этот дом. Видимо. Для самого Набокова значил гораздо больше, чем можно представить. Набоков и его семья никогда не имели своего жилья после отъезда из города не Неве, вещь, казалось бы, вполне обычная для европейца и так тяжело принимаемая русским человеком. Холодным ноябрьским утром 1917 года семья покинула этот дом навсегда. «Защита Лужина», «Машенька», другие произведения автора словно пропитаны его особенной атмосферой, кажется, что автор подсознательно или осознанно как бы стремился сюда – снова и снова. Не суждено было побывать здесь прежним хозяевам, но дом, к счастью, сохранился, хоть и не в первозданном виде, но очевидно, сохранив свою особую привлекательность.